Случилось мне намедни побывать в Хамовническом суде г. Москвы. Зашел я туда, понятно, не для того,чтобы засвидетельствовать почтение к российской Фемиде, и не ради праздного любопытства.
Это во времена Чехова и Куприна публика посещала суд как зрелище, а литераторы ходили на судебные процессы ради знакомства с неординарными характерами и судьбами. Ну и, конечно, многие стремились своими ушами послушать знаменитых гособвинителей и адвокатов, речи которых порой поднимались до уровня подлинных произведений искусства.
В современном российском суде все иначе. То есть гособвинители присутствуют, но слушать их - мука мученическая: тихим заунывным голосом они зачитывают по бумажке обвинительное заключение, словно боясь, что их услышат отсутствующие зрители. Речи их невнятны, неубедительны, часто - бездоказательны. Но судья все равно согласно кивает головой - все уже давно согласовано в неформальном порядке, а судебная процедура - лишь дань давно отжившей традиции. Понимает это и адвокат, и поэтому тоже говорит без вдохновения, чтобы отработать свой гонорар и, по-возможности, морально поддержать подсудимого и его близких.
И лишь обвиняемый еще хочет надеяться на чудо, и говорит, говорит, говорит.... пытаясь достучаться до давно погасшей души судебных чиновников.
А, вдруг в душе у них еще осталась малая искра человечности? Оставь надежду, несчастный. Все правоохранители, приходя на работу, сдают души в камеру хранения (таково требование профессиональной гигиены), а по завершение рабочего дня получают их обратно - чистыми и незамутненными.
Все это мне давно известно, а в Хамовнический суд я пришел для того, чтобы поддержать многим знакомого человека - Петра Милосердова, которого обвиняют по многочисленным пунктам и подпунктам 282 статьи в создании экстремистского сообщества, ставящего своей целью (как я понял из услышанного на заседании), расшатать конституционный строй Республики Казахстан, а заодно и Российской Федерации. Состояло это страшное сообщество, судя по материалам дела, из уже осужденного Белова (Поткина), Милосердова и "неустановленных лиц", которые в неустановленном месте, в неустановленное время вершили неустановленные черные дела.
До рассмотрения дела по существу, еще далеко и вчерашний суд лишь выполнил рутинную функцию продления меры пресечения (содержание под стражей) еще на два месяца. И,тем не менее, многое сразу прояснилось. Что обвиняют за какие-то казахстанские дела, а официального обращения с просьбой привлечь Милосердова от Республики Казахстан еще нет. И, соответственно, чем конкретно обвиняемый расшатывал конституционные устои Казахстана, разобраться совершенно невозможно.
Понятным стало и то, что дело Милосердова, вероятно, хотят объединить с делом Поткина, сконструировать таким образом "экстремистское сообщество" и прилично добавить Александру Белову срок. Под эту гребенку и Петр Милосердов может загреметь лет на несколько.
Вот такая получается "антиэкстремистская" архитектура. Дело, таким образом, является чисто политическим, рафинированно политическим, я бы сказал. И, при этом, в зале ни одного журналиста и три зрителя, включая родственников Милосердова. То есть незаинтересованным зрителем был я один.
А вслед за этим делом в том же зале рассматривалось еще одно политическое дело, опять по 282 статье - Вячеслава Горбатого - очередного обвиняемого по делу Инициативной группы по проведению референдума "За ответственную власть". Вопрос тоже касался меры пресечения.
Поприсутствовать на заседании я не смог за недостатком времени, и чем завершилось заседание, не знаю.
Но тот факт, что поддержать Вячеслава Горбатого, кроме адвоката, не пришло ни единого человека, меня поразил. В стране потоком идут политические процессы, не привлекающие ни малейшего внимания общества. Соответственно, у обвиняемых нет практически никаких шансов не то, что на оправдание (какое в наше время может быть оправдание?), но и на разумно-мягкий приговор. Все происходящее начинает напоминать знаменитый сюжет "Избиения младенцев". Хорошо, пусть не младенцев, но, к сожалению, жизнь моя сложилась так, что у меня не осталось ни одной причины верить хоть одному слову наших правоохранителей . Да если бы только у меня...
Не знаю, как общество будет в дальнейшем существовать с данной проблемой.
! Орфография и стилистика автора сохранены
